«Перекоп» в филателии

«Мы вырвали победу в эту ночь
отчаянным броском, атакой в лоб.
Враг убежал на юг, за море, прочь.
Стал песней и легендой Перекоп».
Николай Тихонов

Филателистам хорошо знакома серия советских почтовых марок, выпущенная в конце 1940 года и посвященная 20-летию штурма Перекопа – последней крупной военной операции Гражданской войны. И сегодня, спустя почти восемьдесят лет, эти миниатюры впечатляют своей детальной проработкой и внутренним динамизмом. К тому же это была первая советская серия, в которой РККА была отрисована в конкретной боевой операции - до этого момента «армейские» серии марок выпускались только к 10-летию и 20-летию РККА и 10-летию Первой конной армии.

Но не только своим художественным оформлением примечательны эти марки. По меньшей мере, три из них дают отличный повод углубиться в историю Перекопско-Чонгарской операции и открыть для себя в ней новые интересные страницы.

Уже первая, 10-комеечная марка серии, наталкивает на очевидный вопрос о монументе, который на ней изображен. А история его, как и всего предполагавшегося мемориала, интересная и драматическая.

В конце 1939 года Крымский Совет народных комиссаров принял постановление «О сооружении памятника на месте Перекопских боев 1920 г.». Был объявлен всесоюзный конкурс, и в конце марта следующего года, Комитет по делам искусств при СНК СССР подвел его итоги. Лучшим был признан проект московских архитекторов К. Алабяна и В. Таушканова. Он-то (точнее, часть будущего большого мемориального комплекса) и изображен на этой марке. Стоять монумент должен был на Турецком валу – месте главных боевых действий Красной Армии. Семнадцатиметровый гранитный постамент, по проекту, должна была венчать фигура солдата, а его нижнюю часть - чугунные горельефы М. Фрунзе, К. Ворошилова и С. Буденного на конях и эпизоды боев за освобождение Крыма — переход через Сиваш и Чонгарский мост, штурм проволочных заграждений у Турецкого вала. Проектом предусматривалось также устройство подходов к памятнику через глубокий ров и восстановление стометрового участка инженерных сооружений врангелевцев, взятых красноармейцами. Мемориальный комплекс даже начали было возводить, но с началом Великой Отечественной войны работы были прекращены.

Появление горельефа М. Фрунзе на предполагавшемся памятнике вопросов не вызывает – он был командующим Южным фронтом и руководил всей операцией. Что же до других советских военачальников, которые принимали участие в подготовке и проведении Перекопско-Чонграской операции и теоретически могли оказаться запечатленными на будущем монементе, то тут к 1940 году возникла большая проблема – все они, за исключением С. Буденного и К. Ворошилова, были к этому времени объявлены врагами народа и репрессированы: командармы 4-й, 6-й и 13-й армий Владимир Лазаревич, Август Корк и …Уборевич, командующий 51-й дивизии Василий Блюхер, чьи солдаты в красных рубахах «в лоб» штурмовали Турецкий вал, командиры 45-й и 52-й красной латышской дивизии Янис Раудметс и Иона Якир, командарм Второй конной армии Филипп Миронов, не говоря уже о Семене Каретникове, под чьим непосредственным руководством находился махновский Крымский корпус – его вероломно расстреляли сразу же после освобождения полуострова.

Что же касается Первой конной армии Буденного, то на Южный фронт она прибыла в октябре с опозданием, только-только вырвавшись из окружения в Польше. Моральное состояние бойцов было настолько удручающим, что по пути следования армии наблюдались грабежи местного населения. М. Фрунзе был вынужден обратить внимание В. И. Ленина «на необходимость серьезных мер по приведению в порядок 1-й Конной армии», которая «будет представлять угрозу для нашего спокойствия в ближайшем будущем» и высказался за желательность приезда в части армии Председателя ВЦИК М. Калинина.

Он приехал, но тогда, когда нужно было уже не агитировать, а карать: при попытке остановить мародеров был убит комиссар 6-й кавдивизии Шепелев. Под предлогом приезда Калинина дивизию вывели на плац вблизи железной дороги. На путях поставили два бронепоезда. Под дулами орудий Ворошилов объявил, что кавалеристов дивизии помилуют только в том случае, если они сами выдадут всех смутьянов и мародеров. Тогда перед строем были расстреляны более ста человек. Во многом из-за задержки 1-й Конной войскам Южного фронта не удалось решить основную задачу октябрьской кампании 1920 года – отрезать белых от Крыма и уничтожить. 6 ноября М. Фрунзе доложил в Москву: «...при всей значительности поражения, понесенного противником, большая часть его конницы и известная часть пехоты в лице основных дивизий успели спастись частью через Чонгарский полуостров и частью через Арабатскую стрелку, где по непростительной небрежности конницы Буденного не был взорван мост через Генический пролив».

История битвы за Перекоп полна драматизма. Взятие Турецкого вала солдатами 51-й дивизии Василия Блюхера – яркий пример массового героизма. Семикилометровый вал высотой до 8 метров был превращен врангелевцами в грозную крепость. По его вершине сплошной линией тянулась сплошная линия окопов и блиндажей. Склоны опутывали четыре ряда колючей проволоки. На перешейке установили семьдесят пушек, 150 пулеметов. А перед стеной был еще и вырыт вал глубиной до десяти и шириной сорок метров. Обойти его можно было лишь через неглубокий и топкий Сиваш.

8 ноября солдаты Блюхера начали штурм Турецкого вала. В ночь на 9 ноября он был ими взят. Но какой ценой! В том бою полегло 75% численного состава дивизии.

Атаке на Турецкий вал предшествовала еще одна, не менее героическая страница Перекопской операции – переход через Сиваш. Он, конечно же, нашел свое отражение в серии 1940 года. И одна из двух марок вызывает особый интерес. Это:

Первое, что бросается в глаза, это подпись: «Село Строгановка. Штаб М. Фрунзе». Но оперативный штаб Михаила Фрунзе в начале ноября располагался в другом месте – селе Владимировка. А в Строгановке, куда Фрунзе с инспекцией прибыл 5 ноября, находился штаб 15-й Инзенской латышской стрелковой дивизии под командованием И. Раудмеца. Но поскольку сама Строгановка была знаковым местом, откуда, собственно, и начали переход через Сиваш штурмовые части Красной Армии (об этом знала вся страна), а в 1940 году Раудмец уже был объявлен «врагом народа», его штаб на почтовой марке переименовали в штаб Фрунзе. Поэтому, «расшифровывая» изображенное на почтовой марке, вполне обоснованно можно предположить, что командир в пехотной шинели по правую руку от Фрунзе (он единственный, кто узнаваем на рисунке) это Раудмец. Но тогда возникает вопрос – кто является прототипом третьего командира – в кубанке и кавалерийском полушубке, что стоит рядом с тачанкой? И это самое интересное – в тот день в Строгановке кавалеристов «представлял» только Семен Картеников – командир махновского Крымского кавалерийского корпуса: махновцам вместе с ударным отрядом 15-й дивизии предстояло первыми форсировать Сиваш. Остальные части Красной Армии переходили Сиваш уже в другом месте – в районе села Владимировка.

Об участии махновских частей в освобождении Крыма в 1940, вообще было не принято вспоминать – Нестор Махно считался стопроцентным врагом Советской власти. Но осенью 1920 года все было не так однозначно – в боях за Крым он был реальным союзником Красной Армии. По указанию Фрунзе строгановцы отыскали среди местных жителей людей, знающих брод через Сиваш. Ночью в селе почти никто не спал, все взрослое население было наготове. К Сивашу везли солому, хворост, бревна. Крестьяне, вооруженные лопатами, копали рвы, насыпали дамбы, делали все возможное, чтобы задержать воду и дать возможность переправиться через Сиваш войскам. Женщины оказывали раненым первую помощь. На несколько часов удалось задержать воду, благодаря чему успели переправить артиллерию. Ни одно орудие не осталось на Сиваше. Прорвав береговую оборону, 15-я дивизия и махновский корпус маршем двинулись на прорыв Юшуньских укрепелений. Утром 9 ноября врангелевцы, опомнившись от неожиданности, бросили на наступающих отборный кавалерийский корпус генерала Барбовича. Красная пехота не выдержала натиск и начала отступать к Сивашу. Положение спас Каретников – кавалерийская лава махновцев двинулась навстречу корпусу Барбовича, и когда уже казалось, что рубка неизбежна, разделившись, ушла в стороны, оставив на пути белых 250 хлещущих огнем пулеметных тачанок. Исток такого маневра был предрешен, красноармейские части снова перешли в наступление.

...Неудивительно, что по-настоящему советское руководство решило широко отметить годовщину Перекопско-Чонграской операции лишь спустя 20 лет, в 1940 году, ведь в ней смешалось столько всего – победители, оказавшиеся спустя несколько лет «шпионами» и «врагами народа», союзники-«антисоветчики», обещания полной амнистии, данные Фрунзе побежденным и их практически моментальное нарушение прибывшими на плечах победителей в Крым Розалией Землячкой и Белой Куном, с ходу развязавшим на полуострове кровавый террор.

К 1940-му году были также закончены работы по созданию грандиозной панорамы «Штурм Перекопа», над которой работали лучшие советские художники-баталисты, а в качестве консультанта выступил участник штурма Перекопа генерал Дмитрий Карбышев.

Панораму «Штурм Перекопа», главными действующими лицами которой, как не трудно себе представить, были Фрунзе, Буденный и Ворошилов, выставили в картинной галерее Симферополя – по планам, она тоже должна была стать частью мемориального комплекса на Перекопе. Открытие выставки состоялось 12 июня 1940 года. Когда началась Великая Отечественная война, корабль с музейным собранием картинной галереи Симферополя был потоплен фашистской авиацией, сохранилась лишь часть подготовительных оригинальных работ. Но существует и мнение, что это не так и что эти картины (почти как Янтарная комната!) спрятаны в надежном месте где-то на полуострове…

Сергей Шаров