15 сентября 1943 года газета «Правда» опубликовала статью Александра Фадеева «Бессмертие». Страна узнала о подвиге юных краснодонских подпольщиков.
Спустя три года в свет вышел его роман «Молодая гвардия», и сегодня словосочетание «Молодая гвардия» прочно ассоциируется с именами Олега Кошевого, Ульяны Громовой, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой, Ивана Земнухова и их друзьями-героями.
На марке 1944 года, посвященной молодым подпольщикам, бросается в глаза подпись «Слава героям комсомольцам Молодой гвардии г. Краснодона!». Казалось бы, к чему «географическое» указание? Дело в том, что в годы войны на оккупированных территориях действовала не одна подпольная организация под таким названием. И заслуга в этом во многом принадлежит поэту Александру Безыменскому.
Не берусь судить о месте творчества Александра Безыменского в истории советской литературы в целом – он был человеком энергичным, бескомпромиссным и искренним «певцом» своего времени. Участник октябрьских событий в Петрограде в 1917 году, комсомольский поэт, активный борец за новую, пролетарскую культуру, он остался запечатленным в советской классике: в образе поэта Ивана Бездомного в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»:
«…Хороши ваши стихи, скажите сами?
- Чудовищны! – вдруг смело и откровенно произнес Иван.
- Не пишите больше! – попросил пришедший умоляюще.
- Обещаю и клянусь! – торжественно произнес Иван…».
Владимир Маяковский вспомнил о Безыменском в стихотворении «Юбилейное»:
«… Надо, чтоб поэт и в жизни был мастак.
Мы крепки, как спирт в полтавском штофе.
Ну, а что вот Безыменский?!
Так… ничего… морковный кофе».
Больше повезло двум песням, слова которых (в переводе) принадлежат А. Безыменскому. Одну из них поют по сей день – «Все хорошо, прекрасная маркиза», ее первым исполнителем был Леонид Утесов.
А вторую сегодня услышишь редко. Но именно она так «вскружила голову» тогда еще молодому человеку, что он решил целиком посвятить себя поэзии. Ребята из Краснодона и все их сверстники, выросшие при Советской власти, знали ее наизусть - «Вперед, заре навстречу!», по сути, была комсомольским гимном:
Вперед, заре навстречу,
Товарищи в борьбе!
Штыками и картечью
Проложим путь себе!
Смелей вперед, и тверже шаг,
И выше юношеский стяг!
Мы — молодая гвардия
Рабочих и крестьян.
…1922-й год был знаменателен для музыкального оформления советской молодежной политики. Победно завершилась Гражданская война, и марши потребовались не только армии, но и подрастающему поколению – пионерам и комсомольцам.
И они появились. У пионеров - «Взвейтесь, кострами, синие ночи!». Текст к песне написал поэт Александр Жаров, музыку отчасти «позаимствовали» из Хора солдат из оперы «Фауст». Комсомольцы же получили свою песню - на слова Александра Безыменского. Музыку, к ней в нотах и песенниках определили как «народную», хотя она, и сам текст своими корнями, подобно «Фаусту» Гете, уходил в немецкоязычные земли.
Сегодня кое-кто может задаться вопросом: почему в стране победившего пролетариата стала вдруг актуальной «немецкая» тема? Объяснение стоит искать, с одной стороны, в бытовавшей на тот момент идее «перманентной революции» и в событиях, еще совсем недавно, в 1918-1919 годах, происходивших в Германии и бывшей Австро-Венгрии. Германия «полыхнула» революционным пожаром в ноябре 1918 года: восстание моряков в Киле, бои в Берлине, провозглашение Эльзаской, Бременской советских республик, – во всех этих событиях активно участвовали немецкие коммунисты, многие из которых в начале 1920-х годов оказались в Москве в Коминтерне. Венгерская советская республика просуществовала дольше остальных - с марта по август 1919 года и даже успела «отметиться» в филателии оригинальным выпуском почтовых марок.
Но в нашем случае особый интерес представляет еще одна советская республика той поры – Баварская. Именно оттуда в 1919 году в Россию и «откочевала» песня-прародительница будущего комсомольского марша и фразеологизма «Молодая гвардия».
События, развернувшиеся в Баварии осенью 1918 года, были даже по нынешним меркам впечатляющими и по накалу страстей, и по скорости, с которой менялись политические «декорации».
Мюнхен той поры вполне обоснованно называли «островом анархического богемизма и политического радикализма». И то, что началось там аккурат в первую годовщину Октябрьской революции - 1 ноября 1918 года, напоминало кипящий котел. Очень скоро в Баварии «смешались в кучу» пацифисты и анархисты, коммунисты и националисты, католики и протестанты, и на свет появилось некое государственное образование без нормальных органов власти, войска и с очень странными персонажами во главе.
В Баварию из Германии и соседней Австрии стекались всевозможные радикалы – социалисты, социал-демократы, анархисты, коммунисты, просто неприкаянные ветераны Первой мировой. К слову, был среди них и Адольф Гитлер – будущий «красноармеец» и «депутат» красных баварских Советов. Затем из Пруссии пришли регулярные воинские части и части фрайвера, в Баварии началась натуральная резня. В числе добровольцев был и Эрнст Рем. Гримаса истории: именно Рем получил приказ расстрелять «красного» Гитлера, но пожалел последнего. Через несколько лет в «ночь длинных ножей» он, надо полагать, еще раз пожалел, но уже о том, что не пристрелил Адольфа тогда, в 1919-м.
То ли под воздействием момента, то ли еще почему, но молодые немецкие коммунисты именно в Баварии «взяли на вооружение» «ренегатскую» песню «Dem Morgenrot entgegen» («Заре навстречу»). Об этом позднее вспоминал Вальтер Ульбрихт, будущий руководитель ГДР и Первый секретарь СЕПГ. Тогда ему шел 21-й год.
Почему песня была «ренегатской»? Да потому, что вышла она из-под пера бременского учителя, социал-демократа и активного сторонника Второго Интернационала (!) Генриха Эйльдермана. И написал он ее в 1910 году вовсе не как марш боевых дружин, а как «песню для мальчиков». Почему Эйльдерман переложил новые слова на музыку уже известной на тот момент тирольской песни, знал только он один. Но факт остается фактом – благодаря этому песня Эйльдермана, полная исторических ассоциаций (недаром он был школьным учителем!) оказалась востребованной в революционной Баварии, куда в числе прочих потянулись и тирольские пассионарии – часть некогда единого Тироля страны-победители уже пообещали «уступить» Италии.
Позднее, будучи гражданином ГДР, Г. Эйльдерман вспоминал, что образ Junge Garde des Proletariats - Молодой Гвардии пролетариата в его песне был навеян Jeune Garde – Молодой Гвардией Наполеона, особо отличившейся в «битве народов» под Лейпцигом. «В эту гвардию набирали необученную молодежь, и она, чувствуя свою принадлежность к славной гвардии, проявляла на поле боя особую храбрость, набиралась боевого опыта. Об этом знали все немецкие школьники, для них этот исторический контекст был очевидным», – рассказывал Г. Эйльдерман.
Александр Безыменский, говоривший, что он «сначала член партии, а стихотворец потом», взявшись по партийному заданию за перевод стихотворения немецкого учителя, как, впрочем, и сами заказчики, вряд ли углублялись в авторские исторические параллели. Безыменский написал хорошее стихотворение - четко выдержал ритм, оставил предрассветную зарю (чем не символ новой жизни?) и, что самое главное – фразеологизм «Молодая гвардия», расширив, правда, ее классовый состав: из гвардии пролетариата она превратилась в гвардию рабочих и крестьян (пионеры в своем марше так и остались «детьми рабочих»). Удачный фразеологизм моментально пошел гулять по стране – «Молодой гвардией» стали называть городские молодежные газеты, Безыменский со своими литературными единомышленниками создали одноименное литературное объединение, начал выходить литературный журнал «Молодая гвардия». Вот только к мелодии песни у некоторых оставались вопросы – два года кряду Российская ассоциация пролетарских музыкантов требовала запретить песню, потому что, как ей казалось, мелодию списали с … царского гимна «Боже, царя храни!».
На самом деле и слова и музыка настоящего «прародителя» нашего комсомольского гимна появились на свет даже не в Германии еще в середине XIX века. Одержав победу под Аустерлицем, Наполеон назначил своего союзника, баварского курфюрста, королем Баварии и «подарил» ему земли вокруг Инсбрука, предварительно отобрав их у Австрии. Тирольцы с этим были не согласны. В один и тот же день 9 апреля 1809 года австрийская армия переправилась через реку Инн и вскоре была в Мюнхене, а тирольские крестьяне под руководством Андреаса Гофера подняли восстание. Австрийские войска французы легко разбили, погнали назад и те даже сдали Вену, тирольцы же, наоборот, полностью очистили Тироль от баварцев и французов. Но потом начали терпеть поражение за поражением. В итоге восстание было подавлено, Гофер несколько месяцев скрывался в горах. За голову вожака смутьянов французы назначили солидную награду. Нашелся и предатель – Андреаса Гофера схватили, отвезли в итальянский город Мантуя и расстреляли.
В 1823 году прах Гофера перенесли в Инсбрук и торжественно перезахоронили. Эта история настолько потрясла воображение впечатлительного 20-летнего немецкого поэта-романтика Юлиуса Мозена, что он отправился своими глазами взглянуть на могилу Гофера, а потом написал стихотворение «Zu Mantua in Banden». Через несколько лет композитор Леопольд Кнебельсбергер положил его на музыку (простые тирольцы даже считали, что автором мелодии был сам Моцарт). Так появилась песня, ставшая со временем популярной и в Австрии, и в Германии. Сегодня она – официальный гимн Тироля.
В общем, выходит, что на одну и ту же мелодию к 1922 году было написано уже несколько песен. А со временем их стало еще больше – свои «варианты» были и у австрийских партизан (были, как теперь выясняется, и такие), и у гитлеровцев (они вообще были мастерами «перелицовки» понравившихся им песен, на свой лад они переделали даже «Интернационал» и «Марсельезу»). Так что песню, на слух знакомую всем жителям СССР, распевали в войну и тирольские горные стрелки (в оригинале), и части СС - она стала для них своего рода «фирменным» маршем. …
Всего этого Сергей Тюленин, предложивший назвать подпольную организацию краснодонцев «Молодая гвардия», конечно, не знал. Не могли знать молодогвардейцы и о том, что через несколько десятилетий Александр Безыменский «подправит» слова их марша и что куплет, звавший их в бой:
Мы поднимаем знамя!
Товарищи, сюда!
Идите строить с нами
Республику Труда!
Чтоб труд владыкой мира стал
И всех в одну семью спаял, —
В бой, молодая гвардия
Рабочих и крестьян!
станет уже другим:
Советская Отчизна
Весь мир ведет вперед,
И солнце Коммунизма
Над Родиной встает.
Счастливым сделать шар земной
Клянемся партии родной,
Мы, молодая гвардия
Рабочих и крестьян.
Они росли и состоялись в свою эпоху – первых пятилеток, челюскинцев, грандиозных авиаперелетов, Днепрогэс и книги «Как закалялась сталь». И в бессмертие ушли, как подобает настоящим гвардейцам, пусть и Молодым.
Сергей Шаров