Шестьдесят лет спустя

К юбилею книги о нравственных истоках творчества Огюста Родена

Почти три года назад, на сайте «Филателия.Ру» была опубликована замечательная статья «Париж. Музей Родена», автор которой скромно сделал собственное имя фигурой умолчания, чего не сделал шестьдесят лет назад, в 1963 году, американский писатель Дэвид Вейс, в своем популярнейшем романе «Нагим пришёл я», посвященном жизни прославленного скульптора Огюста Родена. 

А ещё через 6 лет роман стал достоянием российского читателя.

Более чем за половину столетия взгляды на жизнь и нравственность существенно изменились. Но и современному читателю, вслед за биографом-романистом, может быть небезынтересно узнать, какими были нравственные истоки творчества Огюста Родена.

Обилие жизненных испытаний, выпавших на долю Огюста Родена, не только не сломили его дух и жажду творчества, но и сделали его внутренний мир более утончённым и совершенным. Наряду с этим к числу нравственных истоков творчества скульптора следует отнести его глубокое понимание природы человеческих отношений, а также гениальную способность видеть за движениями тел движение их душ, многообразие проявлений их внутреннего мира. Кроме этого, Родена как тонкого ценителя красоты женского тела, привлекала плавность живых очертаний, едва уловимая игра мышц, биение искреннего сердца, передающееся каждой жилке, каждому миллиметру жаждущей жизни человеческой сути.

Повседневная жизнь Огюста Родена с юношеских лет преподносила ему многочисленные нравственные уроки, постоянно оттачивавшие его жизненные принципы, грани характера, основные моральные установки, неизменно находившие своё отражение в творческом процессе.

Оглядываясь на жизненный путь мастера, трудно уложить в своём сознании уже тот факт, что ему, например, трижды пришлось поступать в Школу изящных искусств, причём безрезультатно. Излишне утверждать, каких душевных страданий и треволнений была преисполнена жизнь юного Родена, которому именно в этот момент требовалось принятие его художественных исканий.

Предельно необходима была ему и своевременная поддержка интуитивного поиска лучших путей воплощения грезившихся ему образов его будущих произведений, определивших во многом ход развития мирового творческого процесса в области ваяния. Тем больше здорового энтузиазма, рвения и всепоглощающей тяги к работе над скульптурой продемонстрировал уже умудрённый жизненным опытом Роден на протяжении всех лет своей активной творческой биографии.

Невосполнимой утратой станет для него смерть сестры Мари, которая приложила так много стараний для творческого развития брата, в первую очередь – ходатайствуя перед отцом о его разрешении, чтобы Огюст поступил на учёбу в École Gratuite de Dessin, известную как Petite École, или Малая школа. Для Родена Мари навсегда останется путеводной звездой первой величины, способной на полное самопожертвование, самоотречение, как яркий пример тотальной самоотдачи, характерной для всего роденовского творческого пути.

К числу наиболее чистых и могучих источников творческого вдохновения ваятеля следует отнести опыт общения с сестрой, продолжившей жить в его душе и его неповторимых работах. Ее ранний уход из жизни, стал для мастера одним из самых крутых поворотов в судьбе. Эта огромная потеря привела Родена в оцепенение, к отказу от занятий любимым делом, крепко связанным тончайшими душевными нитями с именем Мари.

Насколько подвижническое участие сестры влекло Огюста к занятию скульптурой, настолько же неспособность смириться с её отсутствием в его судьбе и судьбе его детищ повлекло за собой потребность Родена дистанцироваться от каких бы то ни было творческих проявлений. Нравственный мир юного скульптора получает особые условия для своего формирования. Мастер изолирует себя от искусства и светского общества. Свидетельством этого служит его послушничество в мужской монашеской конгрегации «Отцы Святых Даров».

Однако её основатель Пьер Эймар, в настоящее время почитаемый Римской Католической церковью как святой, с глубоким человеческим тактом подошёл к личной трагедии юного скульптора, и проявил особую прозорливость относительно его творческого будущего.

Святой отец сознавал, насколько важно подарить людям ещё одну надежду на обретение гармонии посредством созерцания ярких и запоминающихся творений гениального скульптора. Маловероятно, что он мог заблуждаться и не понимать, что многие в светском обществе ещё не готовы к восприятию чистых и глубоко непосредственных откровений Родена.

Однако же Пьер Эймар с высоты своего целостного миропонимания провидел неотъемлемую роль творений Родена в становлении современной скульптуры как таковой. Решение святого отца вернуть миру гения скульптуры не могло не произвести в душе Родена ещё одного нравственного переворота, обозначив его новое рождение для мира искусства.

Необходимо признать, что бюст Пьера Эймара, созданный Роденом в 1863 году, принадлежит к числу наиболее проникновенных его произведений, наполненных чувством неизмеримой признательности, помноженной на рождение сопричастности к миру чистоты, и неподкупному служению ему на протяжении всей своей жизни.

Вернувшись в мирскую жизнь, Роден вынес из общения с отцом Пьером Эймаром и членами конгрегации потребность в высоких отношениях, стремление быть верным своему творческому долгу, говорящему о необходимости нести людям всё то лучшее, чем наделили тебя провидение.

Ещё одним из важных аспектов, в которых нравственный мир Огюста Родена подвергался постоянным испытаниям, был характер его работы, преимущественно – в молодости.

Общеизвестно, что юношеские амбиции предполагают самоутверждение в мире культуры и искусства. Однако оформительская и декораторская работа Родена, которой он уделял наибольшее внимание, не позволяла при этом явить миру однозначные поводы для признания гениального автора, его творческой самоидентификации. Наибольший юношеский пыл,  также находит наименее подходящие условия для выражения своего художественного начала.

Скульптор не мог не понимать, что создаваемые им творения для мимолётных событий повседневности вряд ли сохранит время, тем более – оставит в тени имя их автора. При этом в его душе могли жить также и мотивы отчаяния — оттого что наиболее непосредственное, незамутнённое юношеское видение вынуждено растрачиваться на вторичные, далёкие от его творческих исканий предметы рабочих занятий.

Но и при обретении зрелости и мастерской самостоятельности Роден всё же не смог претендовать на однозначное восприятие своей скульптуры современниками. Источником её появления на свет было, прежде всего, щедрое воображение Родена, помноженное на богатый зрительный опыт и вдохновенные творческие порывы. Даже будучи полностью безразличным к внешним суждениям, человек креативный не в состоянии абстрагироваться от результатов таких оценок, поскольку они напрямую влияют на объём и качество обращённых к нему заказов, прямых поводов для творчества.

Следует упомянуть и о том, что доминантное положение обнажённой натуры в творческом наследии Родена, в которое было влито его невинное, чистое представление о мире, его изначальной целомудренности, многими согражданами воспринималось под принципиально иным углом зрения. Для того чтобы проникнуться изначальным скульпторским замыслом во всей его остроте и чистоте, зрителю нужно было обладать равным автору жизнелюбием и великодушным отношением к объектам своего ваяния. Равно как и способностью сопереживать тем эмоциональным состояниям героев Родена, которые предстают перед нами в его наиболее известных работах и по сей день.

Но не таково было большинство его современников, приходивших на экспозиции, в салоны и выставочные залы, где были представлены многочисленные плоды роденовского вдохновения. На месте торжества чувств им виделось буйство плоти, а гармония тела и духа, которую стремился продемонстрировать Роден в своих лучших скульптурах, часто воспринималась такими «ценителями прекрасного» исключительно как разнузданность и нескромность. Мастера были готовы поддержать люди чистых помыслов, способные созерцать прекрасное и видеть в произведениях художника именно его. Что также не могло не становиться источником творческого вдохновения для Родена, стремительно «набирающего высоту».

Ещё одним изломом судьбы, наложившим отпечаток на состояние нравственного мира художника, явился его союз с Розой Бёре. Брак не будет оформлен и их общий сын, названный в честь отца, не унаследует его фамилию. Семейная жизнь скульптора станет дополнительным и далеко не последним поводом для его многочисленных треволнений. А страдания, испытываемые при этом художником, в конечном итоге делали всё более разнообразной и насыщенной палитру его созидательного гения.

Негодование, скепсис и глухое умолчание, а также другие многочисленные оттенки неприятия творчества Родена современной ему академической средой касалось далеко не только обнажённой натуры. С точки зрения маститых авторитетов, Роденом были попраны академические законы красоты, в то время как на самом деле мастер приглашал зрителя увидеть, каким образом человек может становиться прекрасен, просветляясь и душевно очищаясь, когда он испытывает неловкость от своих физических недостатков. Здесь просматривается тема Квазимодо в «Соборе Парижской Богоматери» у Виктора Гюго.

Оба сына французского народа, достойно и тактично разработали и преподнесли эту щекотливую тему, дав своему читателю и зрителю большую пищу для длительных продуктивных размышлений. 

В случае с Роденом таким «пробным камнем» выступил бюст парижанина, которого привычно звали Биби, характерным признаком чьей внешности выступал сломанный нос. По иронии судьбы, ещё до представления на знаменитом парижском Салоне, вследствие ненадлежащих условий хранения повреждение получил теперь уже и сам бюст. Иных условий в мастерской, бывшей конюшне, Роден в то время был создать не в состоянии. Но вполне самодостаточным и самоуверенным парижанам не было дела до того, где живёт и творит мастер, и как хранятся создаваемые им произведения. Судьба бюста на этом не окончилась – уже в мраморе он будет вновь представлен автором в Салоне в 1875 году. 

Настоящим откровением для Родена была поездка в Италию на скопленные большими трудами средства. Но, увидев Рим, Венецию, Геную, Неаполь и Флоренцию, с трепетом сердца рассмотрев творения Микеланджело, Донателло и других титанов Возрождения, он сделал, как потом продемонстрирует история искусства, принципиально иные выводы.

Глубоко нравственные работы своих гениальных предшественников Роден воспринимал всей глубиной сердца, и с этого момента руководствовался всей их устремлённостью в душу зрителя, богатой внутренней философией, благородством очертаний и тёплым сиянием мрамора, так похожего на совершенное человеческое тело.

Пройдёт Роден и через сознательное или полусознательное следование высоким образцам. Так, всемирно известная работа Микеланджело «Schiavo morente» («Умирающий раб») оказала определяющее влияние на ход создания роденовской скульптуры «Бронзовый век». Но «раб» был выполнен в мраморе. А мужская фигура, прототипом которой явился бельгийский солдат с убедительной мускулатурой и пропорциями тела, привела современников Родена в замешательство. На показе скульптор был опять обвинён зрителями. На этот раз – уже не в разврате или пренебрежении законами гармонии. Напротив, гармоничная скульптура произвела впечатление просто слепка, а не длительной и кропотливой работы. Но что же при этом происходило в душе Родена, так много и часто страдавшего либо от тотального непонимания, либо от намеренного стремления унизить его человеческое и профессиональное достоинство, либо и от того, и от другого вместе? Нам представляется, что нравственный мир художника с каждым таким испытанием приобретал всё более утончённые черты, возраставшее великодушие, и теперь уже сам становился незыблемым основанием его гениальности.

Мы намеренно не рассматриваем здесь каждый сколько-нибудь значимый факт роденовской биографии, чтобы увидеть в нём нравственные истоки творческого вдохновения ваятеля. Но согласно выявляемой здесь закономерности даже отдельные разрозненные факты, попадающие в фокус исследовательского внимания, способны свидетельствовать о постоянном поступательном углублении нравственных основ творчества Огюста Родена по мере напластования всё новых и новых жизненных испытаний.

Огюст Роден, в силу вселенского масштаба своего художественного дарования, великодушно, терпеливо и философски принимал каждое новое испытание, которое посылала ему жизнь. За исключением потери Мари, когда он захотел покончить с занятиями скульптурой, каждое последующее испытание делало всё сильнее его нравственные устои. Не только, и даже не столько позитивное влияние отдельные личностей и социальных групп, сколько негативные отзывы о произведениях Родена побуждали автора всё больше оттачивать мастерство, равно как и его человеческие свойства и качества.

Пример самосовершенствования Огюста Родена как личности и ваятеля показателен для современной молодёжи и может быть становиться надёжной моральной опорой для множества людей, испытывающих значительные затруднения в вопросах самореализации, самоутверждения, социализации в целом.

Нравственные истоки творческого вдохновения Огюста Родена сочетают внутреннюю изначальную природу самого большого художника и внешние привнесения на протяжении всей его долгой и столь высокопродуктивной творческой жизни.

Мы предполагаем, что читатель может выразить несогласие с содержанием данной работы — как в целом, так и по отдельным её положениям. Будем глубоко признательны за любые высказанные замечания, предложения и пожелания  — papa888@list.ru.

Использованная литература:

1. Champigneulle B. Rodin. — London: Thames and Hudson, 1999. — 285 p. — ISBN 0500200610, p. 19.
2. Католическая Энциклопедия, т.3, изд. Францисканцев, М., 2007, стр. 1462, ISBN 978-5-91393-016-3
3. ChampigneulleB. Op.cit. P. 24—26.
4. Роден Рене Франсуа Огюст // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1969—1978.
5. Стародубова В. В. Роден, Рене Франсуа Огюст // Европейское искусство: Живопись. Скульптура. Графика: Энциклопедия. — М.: Белый город, 2006. — Т. III.
6. Champigneulle B. Op.cit. P. 41.

Авторский коллектив:

О.Ю. Латышев, П.А. Латышева (Россия),

Массимо Радаэлли, Мауро Луизетто, Массимо Копполино, Марчелло Лофрано (Италия)